Machon Hasharon - Russian

По приезду в Израиль в 1974-ом, начал читать недоступную тогда в Союзе литературу. Читал и Архипелаг Гулаг, Раковый корпус, В круге первом, Один день Ивана Денисовича. Книги были для меня откровением, как историческим, так и психологическим. Чувствовался мощный писатель. Поэтому, когда в газетах появились сообщения о скором выходе в свет двухтомника Двести лет вместе, ждал его с нетерпением, каждый раз забегал в книжный магазин. Был уверен, что такой смелый писатель, наконец, восстановит справедливость, разоблачит антисемитизм, покажет настоящее лицо еврейского народа. Наконец, позвонили из магазина. Книга прибыла. Начали читать с женой, вырывая книгу друг у друга из рук. Читаю первый том, а там, каждое второе слово - Жид. Для меня, это слово с детства, было самым страшным оскорблением, резавшим душу, и за которое я постоянно лез в драку. Решил оставить первый том. Там говорилось о временах, задолго до моего рождения. Мне не хватало исторических знаний, чтобы справедливо судить о написанном. Взялся за второй том. Там о наших временах. И что же? Весь талант и интеллект великого писателя оказался вложен в фабрикование обвинений евреев во всех бедах русского народа. Я был сильно удивлен. Это не совпадало с тем, чему я сам был свидетелем. Я уже не помню подробностей. Прошло лет двадцать с тех пор. Помню его заявление, что что-то мало евреев он видел на передовой. Как же мало, думал я тогда. Мое детство прошло в еврейском дворе. У каждой семьи была маленькая комнатушка без воды и туалета. Отцы всех моих друзей воевали. У сапожника Мэхла очередью было прострелено легкое и живот. Он рано умер. Зэйлик был лейтенантом пехоты. Абраша прошел всю войну с Северного Кавказа до Берлина, расписался на идиш на Рейхстаге. Брат Беллы пал смертью храбрых в боях за Познань, и т.д. Вот я и думаю, как такой талант, как Солженицын тоже был жертвой эпидемии антисемитизма. С другой стороны, мне давно ясно, что человеческая психика лишь мизерная часть мироздания, и никому не дано охватить всех его секретов.